Россия вела войну против коалиции Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинского королевства за преобладание на Черном море и в зоне Черноморских проливов. Героическая оборона Севастополя: 40-тысячный гарнизон сдерживал атаки 140-тысячной осадной армии. Поражение России не имело для нее заметных последствий. ХОД СОБЫТИЙ Вступление в русско-турецкую войну Франции, Сардинии и Англии на стороне Турции после знаменитого Синопского боя определило перенос вооруженных столкновений на сушу, в Крым. С началом кампании в Крыму война 1853-1856 г.г. приобрела для России оборонительный характер. Союзники выставили в Черном море против России почти 90 военных кораблей (уже паровых в основном), а то время как черноморская эскадра насчитывала около 20 парусных и 6 паровых кораблей. В морском противоборстве не было смысла — превосходство сил коалиции было налицо.
В сентябре 1854 г. союзные войска высадились близ Евпатории. 8 сентября 1854 г. русская армия под командованием А.С. Меншикова потерпела поражение у реки Альма. Казалось, что путь на Севастополь открыт. В связи с возросшей угрозой захвата Севастополя русское командование приняло решение затопить часть черноморского флота у входа в большую бухту города, чтобы воспрепятствовать входу туда вражеских кораблей. Предварительно были сняты орудия, чтобы усилить береговую артиллерию. Сам город не сдался. 13 сентября 1854 г. началась оборона Севастополя, продолжавшаяся 349 дней — до 28 августа (8 сентября) 1855 г. Огромную роль в обороне города сыграли адмиралы В.А. Корнилов, В.И. Истомин, П.С. Нахимов. Командующим обороной Севастополя стал вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Под его началом было около 18 000 человек (впоследствии численность будет увеличена до 85 000), в основном из морских команд. Корнилов прекрасно был осведомлен о численности англо-франко-турецкого десанта, насчитывавшего 62 000 человек (впоследствии численность достигнет 148 000) при 134 полевых и 73 осадных орудиях. Уже к 24 сентября французы заняли Федюхины высоты, а англичане вступили в Балаклаву.
В Севастополе под началом инженера Э.И. Тотлебена проводились инженерные работы – возводились форты, укреплялись редуты, создавались окопы. Более укрепленной была южная часть города. Союзники не решились штурмовать город и приступили к инженерным работам, но удачные вылазки из Севастополя не давали в быстрые сроки окончить строительство осадных фортификаций. Первой крупной бомбардировке Севастополь подвергся 5 октября 1854 года, после которой планировался его штурм. Однако ответный меткий огонь русских батарей сорвал эти планы. Но в этот день погиб Корнилов. Основные силы русской армии под командованием Меншикова предприняли ряд неудачных атакующих операций. Первая была проведена 13 октября на подступах к Балаклаве.
Никакого стратегического выигрыша эта атака не имела, но в ходе боя погибла почти целая бригада легкой кавалерии англичан. 24 октября произошло еще одно сражение в районе Инкерманских высот, проигранное вследствие нерешительности русских генералов. 17 октября 1854 г. союзники начали обстреливать Севастополь с суши и моря. С бастионов также отвечали огнем. Успеха смогли добиться только англичане, действуя против третьего бастиона Севастополя. Потери русских составили 1250 человек. В целом оборонявшиеся продолжали тактику ночных вылазок и неожиданных налетов. Знаменитые Петр Кошка и Игнатий Шевченко своим мужеством и героизмом не раз доказывали, насколько высокую цену придётся заплатить врагу за вторжение в российские просторы. Матрос 1-ой статьи 30-го флотского черноморского экипажа Петр Маркович Кошка (1828-1882) стал одним из главных героев обороны города. В начале севастопольской обороны П. Кошка был определен на одну из батарей Корабельной стороны. Он отличался необыкновенной храбростью и находчивостью. К началу 1855 г. он совершил 18 вылазок в расположение неприятеля, действуя чаще всего в одиночку. Сохранился его словесный портрет: «Среднего роста, сухощавый, но крепкий с выразительным скуластым лицом… Мало рябоват, волосом рус, глаза серые, грамоту не знал». В январе 1855 года он уже с гордостью носил «Георгия» в петлице. После оставления южной части города его «уволили за раною в продолжительный отпуск». О Кошке вспомнили в августе 1863 года и вызвали дослуживать на Балтику, в 8-й флотский экипаж. Там, по ходатайству еще одного героя Севастополя генерала С.А. Хрулева он получил еще одного «Георгия» второй степени. К 100-летию обороны Севастополя на родине Кошки и в самом Севастополе ему были открыты памятники, а его имя было присвоено одной из улиц города. Героизм защитников Севастополя был массовым. Севастопольские женщины под огнем неприятеля перевязывали раненых, приносили еду и воду, чинили одежду.
В летопись этой обороны вошли имена Даши Севастопольской, Прасковьи Графовой и многих других. Даша Севастопольская была первой сестрой милосердия и стала легендой. Долгое время ее подлинная фамилия не была известна, и лишь в последнее время выяснилось, что Даша была круглая сирота – дочь погибшего в Синопском сражении матроса Лаврентия Михайлова. В ноябре 1854 года «за примерное старание в ухаживании за больными и ранеными» она получила Золотую медаль с надписью «За усердие» на Владимирской ленте и 500 рублей серебром. Было также объявлено, что при выходе замуж ей будет «выдано еще 1000 рублей серебром на обзаведение». В июле 1855 г. Дарья вышла замуж за матроса Максима Васильевича Хворостова, с которым они бок о бок сражались до окончания Крымской войны.
Дальнейшая ее судьба неизвестна и еще ждет исследования. Неоценимую помощь оборонявшимся оказал хирург Н.И. Пирогов, спасший жизнь тысячам раненых. В обороне Севастополя принял участие и великий русский писатель Л.Н. Толстой, описавший эти события в цикле «Севастопольские рассказы». Несмотря на героизм и мужество защитников города, лишения и голод англо-французской армии (зима 1854-1855 г.г. выдалась очень суровая, а ноябрьский шторм разметал на рейде Балаклавы союзный флот, уничтожив несколько судов с запасами вооружения, зимнего обмундирования и продовольствия) изменить общую ситуацию — деблокировать город или действенно помочь ему было невозможно. 19 марта 1855 года при очередной бомбежке города погиб Истомин, а 28 июня 1855 года, во время объезда передовых укреплений на Малаховом кугране, был смертельно ранен Нахимов. Обстоятельства его смерти поистине трагичны. Офицеры упрашивали его уйти с сильно обстреливавшегося кургана. «Не всякая пуля в лоб», — ответил им адмирал, и это были его последние слова: в следующую секунду шальная пуля попала ему именно в лоб. Выдающийся русский флотоводец, адмирал Павел Степанович Нахимов (1802-1855) активно участвовал в обороне Севастополя, командуя обороной стратегически важной южной стороны города. Незадолго до гибели ему был присвоен чин адмирала. Нахимов похоронен во Владимирском соборе Севастополя. Его имя носят корабли отечественного флота, военно-морские училища в Севастополе и Петербурге. В 1944 г. в память о адмирале был учрежден орден его имени двух степеней и медаль. Попытки русской сухопутной армии отвлечь противника закончились неудачами в сражениях, частности, 5 февраля 1855 г. при Евпатории. Непосредственным результатом этой неудачи стало увольнение с поста главнокомандующего Меншикова и назначение М.Д. Горчакова. Заметим, что это было последнее распоряжение императора, скончавшегося 19 февраля 1855 г. Превозмогая жестокий грипп, государь до конца «оставался в строю», в лютый мороз посещая отправлявшиеся на театр войны маршевые батальоны. «Если бы я был простым солдатом, обратили ли бы вы внимание на это нездоровье?», — заметил он на протест своих лейб-медиков. «Во всей армии Вашего Величества, не найдется врача, который позволил бы солдату в таком положении выписаться из госпиталя», — ответил доктор Каррел. «Ты свой долг исполнил, — ответил император, — позволь же мне выполнить мой долг». 27 августа начался последний обстрел города. Менее чем за сутки защитники потеряли от 2,5 до 3 тысяч убитыми. После двухдневной массированной бомбардировки, 28 августа (8 сентября) 1855 г., французские войска генерала Мак-Магона при поддержке английских и сардинских частей начали решительный штурм Малахова кургана, который закончился взятием господствовавшей над городом высоты.
Судьбу Малахова кургана решило упорство Мак-Магона, который в ответ на приказание главнокомандующего Пелисье отойти, ответил: «Я остаюсь здесь». Из восемнадцати пошедших на штурм французских генералов было убито 5, а 11 ранено. Осознав всю тяжесть сложившейся ситуации, генерал Горчаков отдал приказ на отступление из города. И в ночь с 27 на 28 августа последние защитники города, взорвав пороховые погреба и затопив в бухте имевшиеся там суда, покинули город. Союзники думали, что Севастополь заминирован и не решались зайти в него вплоть до 30 августа. За 11 месяцев осады союзники потеряли около 70 000 человек. Русские потери — 83 500 человек. Важные воспоминания об обороне Севастополя оставил Теофилл Клемм, предки которого в XVIII в. приехали в Россию из Германии. Его рассказ разительно отличается от мемуаров, написанных представителями аристократических слоев России, поскольку значительная часть его воспоминаний посвящена солдатским будням, трудностям походной жизни. «Много об этой севастопольской жизни писали и говорили, но и мои слова не будут лишними, как живого в этом кровавом пиру участника этой славной боевой для русского солдата жизни, не в положении белоручки, как те писатели и говорильщики, знающие все с чужих слов, а настоящего чернорабочего-солдата, находящегося в рядах и исполнявшего наравне с остальными ребятами все то, что только было в человеческих силах. Сидишь, бывало, в траншее и глядишь в маленькую амбразурку, что делается перед носом, головы нельзя высунуть, сейчас уберут, без прикрытия такого, стрелять было невозможно. Солдатики наши потешались, на шомпол повесят шапку и выдвинут из-за валика траншеи, французские стрелки расстреливают ее в решето. Бывало, сплошь и рядом где-нибудь щелкнет, солдатик валится, попала в лоб, сосед его повернет голову, перекрестится, плюнет и свое дело продолжает – палить куда-нибудь, как ни в чем ни бывало. Труп приладит куда-нибудь в сторонке, чтобы по траншее ходить не мешал, и так, сердечный, лежит до смены, — ночью товарищи сволокут его в редут, а с редута в братскую яму, и когда яма наполнится нужным числом тел, засыпали сперва, ежели есть, известью, а нет, землею – и дело порешенное.
После такой школы сделаешся в крови и костях настоящим солдатом, и низко кланяюсь всякому такому боевому солдату. А какая он прелесть в военное время, что хочешь в нем найдешь, когда нужно, он добродушен, сердечный, когда нужно, он лев. Собственным своим чувством за его выносливость и хорошие качества солдата душой и сердцем его люблю. Без претензий, без особенных требований, терпеливый, к смерти равнодушный, исполнительный, несмотря на препятствия, на опасность. Я полагаю, что один только русский солдат на все способен, говорю из виденного, прошедшего». Несмотря на то, что английские нарезные ружья били почти в три раза дальше русских гладкоствольных, защитники Севастополя не раз доказывали, что техническая оснащенность — далеко не главное в сравнении с боевым мужеством и отвагой. Но в целом Крымская война и оборона Севастополя продемонстрировали техническую отсталость армии Российской империи и необходимость перемен.
(Источник информации — портал История.РФ, https://histrf.ru/lenta-vremeni/event/view/krymskaia-voina)